вот теперь и мне ничего! Не страшно! Да!

Сегодня, вместо того, чтобы разгребать домашнюю работу (и по дому, и по немецкому), я сразу после завтрака села на городскую электричку и уехала в Минск, на Интернациональную, 31, где вот уже почти месяц работает новый филиал клиники «Ева».

Ехала не с конкретной целью, а с двумя: послушать лекцию о половом созревании девочек и проверить молочную железу. Такая вся серьёзная, целенаправленно-сосредоточенная 42-летняя мама 13-летней девушки.

Признаюсь сейчас, что последний раз на приёме у маммолога я была всего полторы недели назад. Там опять мне написали в заключении то, о чём последние лет пять уже пишут: «Диффузная мастопатия». Врач порекомендовала какие-то успокоительные и сказала ещё между делом: «Мастодинон» вам пить нельзя» (предыдущий маммолог год назад между прочим мне, наоборот, «Мастодинон» выписывал), но я даже ради любопытства не спросила, почему нельзя, потому что я в любом случае пить «Мастодинон» и близко не собираюсь. Зачем что-то пить, если что пей, что не пей, толк будет одинаковый – придёшь к маммологу и он напишет в заключении «Диффузная мастопатия»? (Пишут ещё иногда «двусторонняя», хотя односторонней не бывает.) А что касается успокоительных, то работа у меня такая, что успокоит меня разве что лисий яд.

Лисий яд – это из «Пеппи» Астрид Линдгрен, из неё же слово, которым я диффузную мастопатию называю – балесн. Я – немец. Когда дело касается болезней, предпочитаю конкретику. А про диффузную мастопатию конкретики ни в Интернете, ни от врачей я не читала и не слышала. Короче, надежд на выздоровление от невнятного заболевания не питаю, но на консультацию в «Еву» я всё равно поехала, потому что это был подарок, а подарки нужно принимать и с благодарностью.

Подарок, к слову, – по случаю торжественного открытия нового филиала. Ленточку, конечно, перерезали, но никакого торжественного мероприятия не было, а было мероприятие очень-очень тёплое, хоть и холодно уже в Минске почти по-зимнему, а часть мероприятия была во дворике, под открытым небом.

Были столики под скатертями, парень пёк блины с начинками (ветчина, сыр, икра, варенье), девушка жарила драники, другая девушка варила кофе, на подносе лежали корзиночки с белковым кремом, увенчанные ягодами. И разрезанные на крошечные кусочки тортики: чизкейк, что-то волшебное шоколадное и морковный.

Девушкам нужны именно такие порции: даже не успеют отрицательно сказать на фигуре

Разноцветные пледы на лавочках лежали стопочками. Играла музыка, девочка читала Владимира Владимировича Маяковского:

И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит –
чтоб обязательно была звезда! –
клянётся –
не перенесёт эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
«Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!»

Кто-то сказал: «Сейчас будет глинтвейн»... Я, такая вся 42-летняя, поворчала про себя: «Как вообще можно пить готовый глинтвейн из бутылки?» Но принесли котёл, и вино, и глинтвейн, действительно, варили. И как только оказалось, что глинтвейн от «Хорошего года», я за глинтвейном бегом побежала.



Потом была лекция. Длилась гораздо дольше, чем планировалось, потому что у мам всё новые и новые вопросы возникали, да, наверное, это и не лекция была, а доверительный разговор с врачом Екатериной Шилкиной. А следом я пошла на консультацию к врачу Елене Чертко, которая, обследовав мою грудь, а дальше – многоточие, потому что информация для всех, кроме меня и врача, секретная.

В «Еве» есть детская комната

Несекретная информация: кейтеринг был от cateringpro.by. Тортики – от «Бейкери дю солей».

повезло с погодой, с самолетом, со всем

Поглядите на этого красавца! И представьте теперь, что я за рулём. Сама я не могу этого представить, хоть и была за этим рулём на самом деле. Вчера.

Позавчера, вчера и немного сегодня я была в Гётеборге. В рамках международного проекта Volvo Driving Impression, суть которого проста и гениальна: журналисты, пишущие о грузовых Volvo, проверяют на себе, как эти машины работают.

Вчера на себе проверяли журналисты из шести стран, в их числе мы – три девушки из Беларуси (в их числе я).

Были две достаточно сложные трассы на территории Demo Centre Volvo под Гётеборгом. Одна асфальтированная, с горками, спусками, крутыми поворотами. Вторая – на строительной площадке: грунтовая, с пылью, песком и камнями.

Это мой первый водитель-инструктор

В кабине три места. Я сажусь за руль. Инструктор – сзади. На месте справа – Наталья из представительства VolvoTrucks в Украине. Она переводит мне слова инструктора с английского на русский.

Технически допустимая максимальная масса этого тягача – 260 тонн. Мы нагрузились всего до 140. Я и их не ощущала. На повороте на 16-процентном спуске инструктор сказал: «Тормозите» и «А теперь дадим задний ход».

Я слушаюсь инструктора. Машина слушается меня. На ровном участке даже подразогналась. Потом был очень крутой разворот, рядом с железной дорогой, и если бы я не вписалась, реально можно было бы на рельсы заехать. Я была уверена, что не вписываюсь. Но я первый раз в жизни была за рулём грузовика, всё немножко неправильно представляла. Пока я в кабине боялась и переживала, колёса там внизу меняли направление и двигали машину вперёд. Поворот мы нормально проехали.

Я поездила ещё в машинах с другими девочками, поглядела со стороны.

Уж, конечно, наездившись, мы устроили фотосессию. А инструкторы стояли и смеялись с нас по-доброму, типа, ох уж эти бабцы, всё бы им фотографироваться, никакой серьёзности. Но мы, нафотографировавшись, облазили все грузовики, пооткрывали всё, что можно было открывать, повытаскивали всё, что можно было вытаскивать, обо всём расспросили инструкторов и убедились, что даже в состоянии покоя грузовой Volvo – целый мир, а водитель в нём – король, потому что всё может, всё видит и не испытывает при этом никакого дискомфорта.

Это уже на второй площадке – строительной

В самосвале только два места, так что, кроме водителя, там помещается либо инструктор, либо переводчик, но никак не вместе. Тогда я спросила водителя: Können Sie Deutsch? А он говорит: «Я в школе учил».  Я уже учёная, уже научилась в отеле, уже знаю, что в Гётеборге фраза «Я немецкий в школе учил» означает, что человек говорит по-немецки. Поэтому я села за руль самосвала, инструктором этот – рядом. И поехали покорять трассу

Водители-инструкторы были из разных стран. Их тоже на это мероприятие собирали отовсюду, как журналистов. Был водитель-чех, молодой парень, он по-русски немного говорил, но русскоговорящих водителей не было.

На таком поездить было нельзя

После тестов нас прямо в Demo Centre очень вкусно кормили и поили кофе с авторскими конфетками. (К чести организаторов – на любом этапе работы можно было попить воды, чая, кофе, сока, перекусить печенькой.)

А потом мы ещё слушали несколько презентаций и могли детально рассмотреть и потрогать двигатель, коробку передач с I-Shift, попробовать на тренажёре порулить с системой Volvo Dynamic Steering (она сводит на нет усилия водителя при поворотах руля, в смысле, водителю не надо прилагать никаких усилий).

Это двигатель. Даже если вообще таким не проникаться, всё равно нельзя не проникнуться

После всего все журналисты разлетелись по домам, прямо из центра их увезли в аэропорт. А нам повезло, что в Беларусь самолёты летают не каждый день. Все нам завидовали. Нас отвезли в отель, потом мы вечер ещё по городу гуляли.

Мои любимые VolvoTrucks не только мечты осуществляют. Они осуществили то, о чём я даже не думала мечтать.

Теперь на этого красавца поглядите

платья, шляпки, мода, чай, печеньки...

В этот раз в рамках Belarus Fashion Week Fall–Winter-2016–2017 я побывала только на двух инсталляциях белорусских дизайнеров Анны Янчилиной и Наташи Костромы-Андреюк.

Инсталляция – новый формат на BFW – пришелся очень по душе. Экспозиция выстроена в специальном помещении и длится час. Можно спокойно всё посмотреть, рассмотреть, потрогать, пообщаться с дизайнером и другими интересными людьми.

Анна работает с натуральными материалами. В первую очередь – со льном.

Опять же, инсталляция – место, где можно фотографироваться на фоне одежды и с ее автором.

Шляпки для коллекции по заказу Анны Янчилиной создавала дизайнер аксессуаров Марина Духан. Вот она ниже сама во время инсталляции Наташи Костромы-Андреюк.

Коллекция Наташи называется «Вырай». Так называют в Беларуси стаю перелётных птиц или тёплые страны, куда эти птицы перелетают.

Наташа сама испекла это печенье. Если верить слухам, делала сначала выкройку, потом по выкройке птичек этих кроила, а потом – пекла. Ещё были яблоки, чай и кой-чего погорячее чая...

На платьях – лица героинь белорусских мифов. У каждой из них есть прототип – реальная белоруска. Художница – фэшн-иллюстратор Марина Долгачева – рисовала их портреты, по которым потом изготавливались основы для принтов.

За 5 минут до окончания инсталляции пальто, что в центре экспозиции, купила женщина неимоверной красоты. Стала ещё красивее.